1. Неудачи преследуют нас неотступно в нашем стремлении к неосуществимым целям. Ты ищешь в непостоянном постоянства, любви — там, где ее нет, и безопасности — среди угроз бессмертия — во мраке сна о смерти. Кто может преуспеть ища ответ среди противоречий, к ним обращаясь в попытке обрести стабильность?

2. Бессмысленные цели неосуществимы. Их не достичь, поскольку используемые средства столь же бессмысленны, как и сами цели. Разве же есть надежна достигнуть чего–то путного с помощью средств, лишенных смысла? Куда они ведут? К тому ли, что дает хотя бы слабую надежду на реальность? Погоня за воображаемым приводит к смерти, поскольку это погоня за пустотой; в поисках жизни ты испрашиваешь смерти. Ты ищешь безопасности и надежности, а между тем, в сердце своем ты молишь об опасности и о защите жалкого, тобою созданного сна.

3. Однако поиск здесь неизбежен. Для этого ты и пришел сюда и несомненно исполнишь то, зачем пришел. Но мир не может диктовать тебе цель поиска, если ты сам не наделишь его подобной силой. Не сделав этого, ты всё еще свободен выбрать цель вне мира и за пределом каждой его мысли, — цель, приходящую к тебе с отвергнутой, но памятной идеей; старой, и в то же время новой, отзвуком позабытого наследия, тем не менее сохраняющего всё, что ты действительно желаешь.

4. Будь рад необходимости искать. Будь рад узнать, что ищешь Царство и обязательно найдешь ту цель, которую доподлинно желаешь. Каждый желающий найти такую цель ее в конце концов найдет. Сын Божий не может искать вотще, хоть и старается замедлить поиск, обманывает себя и полагает будто ищет ад. Когда Господень Сын неправ, ему дается исправление. А потерявшего дорогу мягко возвращают на путь, ведущий к заданной цели.

5. Никто в аду не остается, ибо никто не покидает своего Творца и не влияет на вечную и неизменную Его Любовь. Ты Рай найдешь. Всё, что ты ищешь помимо него, исчезнет. И вовсе не потому, что будет у тебя отобрано. Оно исчезнет, став нежеланным. Что ты достигнешь желанной цели столь же верно, как то, что сотворил тебя Господь в безгрешии.

6. Зачем же ждать Царства Небесного? Оно уже сегодня — здесь. Время — великая иллюзия того, что Царство — в прошлом или в будущем. Но это невозможно, если велением Божьим Сын Его должен пребыть в Раю. Мыслимо ли, чтобы Господня Воля находилась в прошлом или же ожидала будущего? Всё, что в Господней Воле, есть сейчас, без прошлого и уж наверняка без будущего. Изъявление Его воли столь же несоизмеримо со временем, сколь малая свеча — с далекою звездой или твой выбор — с тем, чего ты подлинно желаешь.

7. Рай остается единственной альтернативой этому странному, тобою созданному миру в любом аспекте: его меняющимся шаблонам и неопределенным целям, его болезненным наслаждениям и трагедийным радостям. Господь не создавал противоречий. А всё, что отрицает собственное существование и нападает на самое себя — не от Бога. Господь не создавал двух разумов, где Рай был результатом одного, земля — печальным следствием другого, в каждом своем аспекте противоположного Царству Небесному.

8. Богу конфликт неведом. И не раздвоено Его творение. Разве мог оказаться Божий Сын в аду, когда Единый Самолично учредил его в Раю? Разве способен Сын утратить то, что Воля Вечная дала ему как вечную обитель? Оставим же попытки навязать чуждую волю единственной Божьей цели. Он — здесь согласно Его Воле, и всё, что в Его Воле, присутствует сейчас, и неподвластно времени.

9. Сегодня мы не предпочтем парадокса истине. Как умудрился Божий Сын придумать время, чтобы избавиться от Воли Божьей? Так он отверг самого себя, противопоставив себя тому, что не имеет противоположности. Он думает, будто создал ад как противоположность Раю, и убежден, что пребывает в том, чего не существует, покуда Царство Небесное остается местом, которое он не в состоянии найти.

10. Оставь же глупые, подобные этим, мысли и обрати свой разум к истинным идеям. Кто ищет истину — не терпит неудач, а именно ее мы и пытаемся найти сегодня. Мы посвятим ей трижды по десять минут, попросим помощи, чтобы вместо глупых образов, столь дорогих нашему сердцу, увидеть восходящим реальный мир, мир истинных идей, встающих на месте тех, что в истине не имеют ни смысла, ни последствий, ни источника, ни сути.

11. Признаем это и приступим к упражнениям. Начнем словами:

Я прошу о видении иного мира о мыслях,
отличных от созданных мной самим.
Тот мир, что я ищу, создан не мной одним,
а мысли, к коим я стремлюсь — не мои собственные.

В течение нескольких минут с закрытыми глазами гляди на мир ничего не значащий и представляющийся тебе реальным. Вспомни и мысли, совместимые с этим миром, которые ты принимаешь за реальные. Затем дай им уйти и глубже погрузись в святое место, куда им входа нет. Есть дверь за ними в твоем разуме, которую ты не запер полностью, чтобы навечно скрыть лежащее за нею.

12. Ищи ту дверь, и ты ее найдешь. Но прежде, чем отворить ее, напомни себе: кто ищет истину, ее найдет. Сегодня ты просишь истины. Всё остальное лишено значения; другая цель не стоит поиска, и ей не придается ценность; сегодня ты не желаешь ничего пред этой дверью; ты ищешь только то, что позади нее.

13. Лишь руку протяни, и ты увидишь, с какою легкостью отворится дверь уже от одного намерения перешагнуть порог. Ангелы освещают тебе путь, и отступает мгла, а ты стоишь в столь ярком и чистом свете, что понимаешь суть всего вокруг себя. Возможно, ты в изумлении остановишься на миг пред тем как осознать, что светлый мир перед тобою отражает ту истину, которую ты знал всегда и не совсем забыл, блуждая в снах.

14. Сегодня тебя ждет успех. С тобою рядом — Дух, посланный Небом затем, чтобы в один прекрасный день ты подошел к той двери и с Его помощью и без помех шагнул через ее порог к свету. Сегодня тот день настал. Сегодня Бог исполняет Свой обет Его Святому Сыну, а тот помнит о сыновнем обете Отцу. Сей день — день радости, ведь мы пришли в назначенное время и место, где ты найдешь цель всех своих и всех мирских исканий, которые окончатся все вместе, как только ты перешагнешь порог заветной двери.

15. Почаще вспоминай сегодня, что это — день особой радости и воздержись от всех печальных мыслей и бессмысленных сетований. Спасения час настал. Сей день назначен самими Небесами стать днем благоволения тебе и миру. И если ты забудешь о столь счастливом факте, скажи себе:
Сегодня я ищу и нахожу всё то, чего желаю.

Моя единственная цель всё предлагает мне.
Кто ищет истину, ее находит.

1. Что держит мир в цепях, если не твои собственные убеждения? Что может мир спасти, если не твое Я? Убеждения весьма могущественны. Мысли обладают великой силой, а иллюзии столь же сильны в своих последствиях, как и истина. Безумный не сомневается в реальности мира перед ним. Его не поколеблешь сомнениями в последствиях, вызванных его мыслями. Только когда он усомнится в их источнике, надежда на свободу к нему наконец придет.

2. Меж тем, спасение легко доступно каждому, ведь каждый свободен изменить свой взгляд на мир, а вместе с ним и собственные мысли. Нынче переместился их источник, поскольку изменить мышление — значит изменить источник всех идей: ушедших, настоящих или будущих. Ты прошлое освобождаешь от прежних мыслей. А будущее — от древних помыслов о поиске того, чего ты не желаешь.

3. Настоящее — нынче единственно оставшееся время. В нем мир освобожден. Ибо позволив исчезнуть прошлому, а будущее освободив от древних страхов, ты сам находишь избавление и даришь его миру. Ты мир поработил своими страхами, сомнениями, отчаянием, слезами, своей печалью; ты подавил его и сделал узником собственных представлений. Смерть настигает мир повсюду, поскольку разум полон горьких дум о смерти.

4. Мир сам по себе — ничто. Твой разум наделяет его смыслом. Всё, что бы ты ни видел в нем, суть твои желания, воплощенные таким образом, что ты их видишь и считаешь реальными. Возможно, ты считаешь, что не создал сего мира; что против своей воли пришел в уже готовый мир, навряд ли ждущий твоих мыслей, чтоб почерпнуть из них свой смысл. На самом деле, придя в сей мир, ты в нем нашел именно то, чего искал.

5. Не существует мира, раздельного с твоим желанием, и здесь — твое конечное освобождение. Пересмотри свой взгляд на то, что ты желаешь видеть и соответственно изменится весь мир. Идеи не покидают свой источник. Эта главная тема неоднократно упоминалась в тексте, и нужно о ней помнить постоянно, чтобы понять сегодняшний урок. Не гордость говорит о том, что ты — создатель видимого мира, что он изменится, как только ты изменишь свои взгляды.

6. Но именно гордыня настаивает на том, что ты явился в этот мир отдельно от самого себя, невосприимчивый к тому, что мыслишь, далекий от того, чтобы даже случайно узнать суть мыслимого. Но мира нет! Этой центральной идее и учит данный курс. Не все еще готовы ее принять, и каждый должен пойти столь далеко, сколь он позволит повести себя дорогой истины. Он возвратится, затем уйдет вперед немного дальше или отступит ненадолго, чтобы вернуться вновь.

7. Но исцеление есть дар тех, кто подготовлен к пониманию, что мира нет, и кто способен принять этот урок сейчас. Эта готовность им принесет урок в той форме, которую они способы принять и распознать. Одни постигнут свой урок на грани смерти, затем поднимутся, чтобы ему учить. Другие найдут его в нездешнем опыте; тот опыт им покажет, что мира нет, поскольку видимое ими должно быть истиной, но оно явно противоречит миру.

8. Иные же найдут свой урок в данном курсе, в тех самых упражнениях, которые мы сегодня выполняем. Сегодняшняя идея истинна, поскольку мира нет. А если мир и вправду — плод твоей фантазии, ты волен освободить его от своих прежних представлений, просто изменив все мысли, которые и придавали ему подобную видимость. Больные исцелятся, как только ты оставишь мысли о недуге, а мертвые воскреснут, как только ты разрешишь идеям жизни прийти на смену смертным думам, когда–либо тобой владевшим.

9. Урок, уже повторенный однажды, необходимо напомнить вновь, поскольку в нем заложена прочная основа сегодняшней идеи. Ты — таков, каким тебя Всевышний сотворил. Нет места, где бы ты мог страдать, нет времени, которое изменило бы твое извечное состояние. Разве возможен мир времени и места, если ты остаешься таким, каким тебя Всевышний сотворил?

10. Сегодняшний урок — не что иное, как еще одно утверждение, что познание Себя и есть спасение мира. Избавить мир от всякой боли — значит изменить взгляд на самое себя. Нет мира вне твоих идей, ибо идеи не покидают свой источник, и ты поддерживаешь мир внутри своего разума в виде мыслей.

11. Но если ты таков, каким тебя Единый сотворил, то ты не можешь мыслить раздельно с Ним или создать нечто, не разделяющее Его сверхвременности и Его Любви. Присущи ли они этому миру? Творит ли мир в подобие Ему? И если нет то мир — нереален, и его вовсе нет. Если реален ты, фальшив обозреваемый тобою мир, ибо творение Божье отлично от мира в любом аспекте. И так же, как ты сотворен Господней Мыслью, мир создан твоею мыслью и должен ею быть освобожден, чтобы узнать те Мысли, которые ты разделяешь с Богом.

12. Освободи же мир! Твои реальные творения ждут этого освобождения, чтоб подарить тебе отцовство, идущее не от иллюзий, поистине подобное Господнему. Бог разделяет Свое Отцовство с тобою, Своим Сыном, поскольку Он не делает различий между Собою и тем, что всё еще есть Он. Его творение неотделимо от Него, и не кончается нигде Отец, чтобы начаться Сыну как чему–то от Него отдельному.

13. Мира нет, ибо подобная мысль раздельна с Богом, и создана, чтоб разлучить Отца и Сына, отъединить часть Бога Самого и так разрушить Его целокупность. Разве реален мир, рожденный подобною идеей? Разве он может существовать где бы то ни было? Отринь иллюзии, но истину прими. И откажись быть тенью, скользнувшей по умирающему миру. Освободи свой разум, и ты увидишь освобожденный мир.

14. Сегодня наша цель — освободить весь мир от всех пустых суждений о мире и о сущем в нем. Там ничего живого быть не может. Как, впрочем, нет и нас. Мы — дома, в обители, которую Отец определил для нас и для всего живого. И мы, оставшись теми же, какими нас сотворил Господь, освободим сегодня мир от каждой из своих иллюзий, освободившись сами.

15. Начни же каждое из двух пятнадцатиминутных упражнений словами:

Я, остающийся таким, каким меня Всевышний сотворил,
освобождаю сегодня мир от прежних воззрений на него.
Реален Я, поскольку нереален мир, и я познаю собственную реальность.

И просто отдохни; с вниманием, но без напряжения, дай своим мыслям измениться в тишине, чтобы освободился мир с тобою заодно.

16. Тебе не нужно понимать, что исцеление приходит ко многим братьям: к тем, что на другом краю земли, и к тем, которые вблизи тебя, когда ты посылаешь во вне мысли, благословляющие мир. Но ты почувствуешь в себе освобождение, даже не понимая полностью, что никогда тебе не обрести вободы водиночку.
17. В течение дня наращивай свободу посылаемую в мир через твои идеи, и всякий раз, почувствовав, что склонен отрицать значение простого изменения своих воззрений на этот мир, мысленно повтори:

Я мир освобождаю от своих прежних представлений
и свою собственную реальность выбираю им взамен.

1. В процессе обучения иногда, — особенно после изучения материала, казавшегося чисто теоретическим и весьма далеким от того, что ученик уже постиг, — полезно вернуться к делам практическим. Сегодня мы так и сделаем. Не станем обсуждать великие и всеобъемлющие идеи, но остановимся на том, что будет для тебя полезным.

2. От жизни ты требуешь не слишком много, но слишком мало. Позволив разуму заботы о делах телесных — покупках ли, высоком положении (имеющим огромное значение в мире), — ты ищешь огорчений, а не счастья. Данный курс не лишит тебя той малости, которой ты владеешь. В нем нет попыток подменить утопией мирские наслаждения. Мир не приносит радости.

3. Сегодня мы рассмотрим реальные критерии для испытания всего, что ты считаешь для себя желанным. И если то, чего ты так желаешь, не выдержит разумных испытаний, оно твоих желаний недостойно, ибо объект желаний всегда возможно заменить чем–то другим и обещающим гораздо больше. Создать законы, управляющие твоим выбором, способен ты не более, чем создать то, из чего ты выбираешь. Однако сам выбор ты не только можешь, но и должен сделать. При этом было бы разумно понять законы, которые приводятся в действие твоим выбором, и разобраться меж чем ты выбираешь.

4. Мы уже отмечали, что для выбора есть только две альтернативы, в каком бы множестве они ни представали. Границы заданы, нам их не изменить. Было бы не великодушно предоставить тебе бесчисленное множество альтернатив и таким образом оттянуть финальный выбор до той поры, пока ты не рассмотришь во времени их бесконечный ряд; было бы сущей несправедливостью не привести тебя со всею очевидностью к такому месту, где только один выбор и возможен.

5. Другой благой и относящийся сюда закон гласит: в том, что несет тебе твой выбор, нет компромисса. Выбор не может просто дать "немножко", поскольку ничего нет "между", всякий выбор даст всё или ничего. Поэтому освоив испытание, благодаря которому всё можно отличить от ничего, ты сумеешь сделать лучший выбор.

1. Вернемся к сути "прощения", ибо частенько искажая смысл, его ассоциируют с чем–то, влекущим за собой несправедливую жертву справедливым гневом, подарком неоправданным и незаслуженным, полнейшим отрицанием истины. В таком воззрении прощение предстает как эксцентричная причуда, и тогда кажется, будто бы в данном курсе спасение зиждется лишь на одном капризе.

2. Сей искаженный взгляд на смысл прощения легко исправить, если ты примешь факт, что истинное не нуждается в прощении. Прощение уместно в рамках ложного. Оно безотносительно ко всему, за исключением иллюзий. Истина есть Божье творение, прощать ее бессмысленно. Вся истина принадлежит Ему, отображает Его законы и излучает Его любовь. Разве подобное нуждается в прощении? Разве прощенью подлежит безгрешное и вечно благое?

3. Камнем преткновения твоему искреннему желанию простить становится твоя до сей поры живая вера, будто прощать надлежит не иллюзии, а истину. Прощение мыслится тобой как тщетная попытка не замечать того, что есть, пренебречь истиной в беспочвенном стремлении обмануть себя, обратить иллюзию в истину. Сей искаженный взгляд свидетельствует, что концепция греха еще не исчезла из твоего разума, каким ты себя воспринимаешь.

4. Считая реальными свои грехи, в прощении ты видишь один обман. Ведь если считать грех истиной, нельзя не верить, будто прощение — ложь. Итак, прощение — не более чем грех, как, впрочем, и всё остальное. Подобное прощение гласит, что истина фальшива, и улыбается порочным так, будто они безгрешны, как трава и белы, как снег. Подобное прощение — во власти галлюцинаций по поводу того, что для него осуществимо. Оно увидит в праведном порок, а благо посчитает злом.

5. В таком воззрении прощение — не избавленье. Оно — еще одно свидетельство тому, что грех нельзя простить, что, в лучшем случае, его необходимо скрыть и отрицать или присвоить ему иное имя, ибо прощение — это предательство по отношению к истине. Вину нельзя простить. Если ты грешен, вина — навек твоя. А те, что прощены, но с предпосылкою реальности их грехов, безжалостно осмеяны и дважды прокляты: сначала самими собою за то, что, как им кажется, они совершили; а уж затем и теми, кто их прощает.

6. Но именно нереальность греха и делает прощение естественным и целиком разумным, глубоким облегчением для тех, кто его предлагает, тихим благословением там, где оно принято. Прощение не поощряет заблуждений, но собирает их всех вместе и с легким смехом мягко слагает к подножию истины. Оттуда они исчезают без следа.

7. Прощение — единственный представитель истины в мире иллюзий. Оно видит их никчемность и смотрит сквозь них, сквозь тысячи их форм. Прощение видит ложь, но ею не обмануто. Оно не слышит воплей самобичевания грешников, обезумевших в своей вине. Оно глядит на них спокойным взором и просто говорит: "Брат мой, то что ты думаешь, — не истинно".

8. Сила прощения — в его честности, столь непорочной, что оно видит в иллюзиях иллюзии, а не истину. Поэтому, представ пред ложью, прощение ее вскрывает, становится великим реставратором простой истины, благодаря способности не видеть того чего нет, оно открывает дорогу истине, которую загородили сны вины. Отныне ты свободен следовать путем, который открывает для тебя твое подлинное прощение. Ведь если даже один из братьев получит от тебя подобный дар, открылась дверь и для тебя самого.

9. Есть простой способ отыскать дверь к подлинному прощению и воспринять ее раскрытой широко в приветствии радушном. Когда ты чувствуешь соблазн кого–то обвинить в любом грехе, не позволяй своему разуму задерживаться на том, что совершил, по–твоему, твой брат, поскольку это всё — самообман. Взамен спроси: "Стал бы я в этом обвинять себя?"

10. Тогда ты и увидишь альтернативы, которые придадут твоему выбору осмысленность и сохранят твой разум свободным от вины и боли, каким его задумал Сам Господь, каков он есть воистину. Ведь осуждает только ложь. А в истине есть лишь одна невинность. Прощение стоит между иллюзией и правдой; меж миром, видимым тобой, и миром, что за ним; меж адом вины и Небесными вратами.

11. За тем мостом, могучим как сама Любовь, которая его благословила, сны озлобления, ненависти и атак принесены в безмолвии к истине. Здесь их не сохраняют, чтобы раздувшись и грозя, они внушали ужас глупцу–сновидцу, верящему в них. Он мягко пробуждается от сна, осознавая: того, что, как ему казалось, он видел, не было вовсе. И ныне он не может чувствовать, что в избавлении ему отказано.

12. Ему не нужно бороться за свое спасение. Не нужно побеждать драконов, что гонятся за ним в его воображении. Не нужно возводить тяжелых стен из камня с тяжелыми железными дверями, от коих, как он считал, зависела его защита. Он может снять ненужные, тяжеловесные доспехи, сковавшие его разум отчаянием и страхом. Поступь его легка, и в каждом отпечатке его стопы оставлена звезда, путь указующая всем, кто следует за ним.

13. В прощении необходимо упражняться, поскольку мир не может ни воспринять его значения, ни дать наставника, который бы учил тебя всей благости прощения. Нет ни единой мысли в мире, что привела бы к пониманию законов, которым следует прощение, или же к пониманию Мысли, им отраженной. Прощение столь же чужеродно миру, как чуждо оно твоей реальности. Меж тем, оно соединяет твой разум с реальностью в тебе.

14. Сегодня мы практикуемся в подлинном прощении, чтоб более не оттягивать момента единения. Ведь мы желаем встречи со своей реальностью в свободе и покое. Следы, оставленные нашей практикой, осветят путь всем нашим братьям, за нами следующим к реальности, которую мы разделяем с ними. Чтобы достигнуть этого, мы дважды уделим сегодня по четверти часа нашей практике и проведем ее с Наставником, Который понимает смысл прощения и послан нам, чтобы учить ему. Его мы просим:

Дай мне воспринять прощение таким, какое оно есть.

15. Затем, следуя Его направлению, выбери одного брата и перечисли один за другим его "грехи", пришедшие тебе на ум. Старайся не задерживаться ни на одном из них, но осознай, что ты используешь его "проступки" дабы сегодня мир спасти от всех идей, так или иначе связанных с грехом. Кратко перечисли все свои злобные мысли о брате и каждый раз спроси себя: "Разве я осудил бы себя за это?"

16. Пусть же освободится он от твоих мыслей о его греховности. Ты нынче готов к свободе. Если ты до сих пор практиковался честно и с охотой, то ощутишь подъем и облегчение в груди, глубокое и несомненное чувство освобождения. Оставшееся время нужно посвятить ощущению избавления от тяжких цепей, которыми ты стремился опутать брата, опутав ими самого себя.

17. В прощении нужно практиковаться целый день, поскольку будет еще немало таких моментов, когда ты позабудешь его суть и нападешь на самое себя. Когда подобное произойдет, позволь своему разуму увидеть эту иллюзию насквозь, сказав себе:

Дай мне увидеть трощение таким, какое оно есть.
Разве я обвиню себя в таком поступке?
Я не опутаю себя подобными цепями.

Во всех своих деяниях помни:

Никто не распят в одиночку,
но и в Царство Небесное поодиночке не войти.

1. Кто стал бы защищаться, когда бы не считал, будто на него напали и будто атака была реальной и, только защищаясь, он может себя спасти? Здесь раскрывается безумие защиты: она придает иллюзиям реальность, затем пытается обращаться с ними, как с реальными. Защита добавляет иллюзии к иллюзиям, тем самым усложняя их коррекцию вдвойне. Именно это ты и делаешь, когда пытаешься планировать будущее, ворошишь прошлое или организуешь настоящее, согласно собственным желаниям.

2. Ты действуешь, исходя из убеждения: необходимо защититься от происходящего, поскольку в нем непременно таится угроза для тебя. Ощущение угрозы есть признание врожденной слабости, вера в наличие опасности, могущество которой требует от тебя подобающей защиты. Мир зиждется на этом безрассудном убеждении. Все его мысли, все сомненья и структуры, все кары и вооруженность до зубов, все кодексы и кредо, этические нормы, правители и боги, — всё служит сохранению ощущения угрозы. Ведь тот, чье сердце не сжимается от страха, не шествует по миру в стальных доспехах.

3. Защита устрашает. Она укоренена в страхе, и с каждой новою защитой страх растет. Ты полагаешь, будто защита обеспечивает безопасность. Однако она говорит о страхе, обращенном в реальность, об ужасе, вполне оправданном. Не странно ли, что разрабатывая собственные планы, заботясь об утолщении брони и крепости замков, ты не помедлишь, не остановишься, чтобы спросить: а что же, собственно, я защищаю, и каким образом, и от чего?

4. Сперва посмотрим, что ты защищаешь. Должно быть, что–то слабое и легко уязвимое. Должно быть ты защищаешь то, что с легкостью становится добычей и не способно оградить себя, а посему нуждается в твоей опеке. Что, кроме тела, столь хрупко, что требует глубокой, бдительной и непрестанной заботы о его ничтожной жизни? Что, кроме тела, колеблется и не способно служить Господню Сыну хозяином гостеприимным, достойным его?

5. Но ведь совсем не тело испытывает страх или, наоборот, пугает. У тела нет потребностей, за исключением тех, которые приписаны тобой. Ему не нужно замысловато выстроенной защиты и стимулирующей здоровье медицины, не нужно ни забот, ни беспокойств о нем. Если ты защищаешь его жизнь, даришь подарки, украшая его, или же ограждаешь его стеною от опасности, ты говоришь: твоя обитель открыта для разбоя времени, она подверглась порче, покосилась, настолько обветшала, что ты обязан защитить ее ценою жизни.

6. Ну не страшна ли подобная картина? Разве покой возможен с такой концепцией собственного дома? Но что, если не твое собственное убеждение, пожаловало телу право служить тебе подобным образом? Это твой разум отдал телу функции, которые ты видишь в нем, и оценил его гораздо выше жалкой кучки праха и воды. Кто стал бы защищать нечто подобное, когда бы он распознал его?

7. У тела нет потребности в защите. Сколько бы эту мысль ни повторять — всё недостаточно. Тело станет и сильным и здоровым, если разум не будет обращаться с ним жестоко, приписывая роли, которые оно не в состоянии исполнить, и цели, превосходящие его возможности, и благородные намерения, неосуществимые для него. Подобные попытки, нелепые, но глубоко лелеемые — источник множества твоих неистовых атак на тело. Ибо тебе сдается, будто тело не оправдало твоих надежд, не обеспечило потребностей, не соответствует твоей оценке, твоим мечтам.

8. То "я", которому нужна защита, — нереально. В теле нет ценности и оно вряд ли стоит самой незначительной защиты; всё что ему необходимо, это — воспринимать его отдельно от тебя; тогда оно становится здоровым, полезным инструментом, которым может пользоваться разум до той поры, покуда польза тела не исчерпана. А коли в нем более нет пользы, кто пожелает сохранять его?

9. Ты, защищая тело, атакуешь разум. Ибо увидел в теле дефекты — слабость, ограниченность и недостатки, от коих, как ты полагаешь, тело нужно спасти. Тебе не разграничить состояние разума и состояние тела. И ты навязываешь телу всю боль, которую несет тебе идея будто бы разум хрупок и ограничен, разъединен с другими и разлучен со своим Источником.

10. Подобным мыслям нужно исцеление, а тело станет выздоравливать по мере их исправления и замещения истиной. В этом — единственная подлинная защита тела. Но разве здесь ты ищешь ему защиту? Ты предлагаешь род защиты, не только бессильной ему помочь, но добавляющей излишние страданья разуму. Ты вовсе не исцеляешь: ты просто отбираешь всякую надежду на исцеление, поскольку не сумел понять, где должна быть надежда, чтобы она имела смысл.

11. Исцеленный разум не строит планов. Он лишь осуществляет планы, полученные им от Мудрости, не исходящий от него самого. Он ждет, пока его научат, что нужно сделать, и приступает к исполнению этого. Ни в чем не полагаясь на самое себя, рассчитывает он лишь на свою способность осуществить то, что ему назначено. Он тверд в своей уверенности, что никакие обстоятельства не помешают его успеху в достижении любой цели, служащей более значительному плану, учрежденному для блага каждого.

12. Исцеленный разум освобожден от веры, будто он должен строить планы, хоть ничего не может знать о наилучшем их исходе, о средствах их осуществления или о том, как распознать проблему, решению которой и посвящался план. Покуда разум это не поймет, он будет ложно пользоваться телом в своих планах. Но когда он примет это положение за истину, он исцелен и отпускает тело.

13. Порабощение тела ради планов, созданных неисцеленным разумом для собственного спасения, должно вести к болезням тела. Тело не свободно помочь в осуществлении плана, который много шире собственно защиты тела, и которому на время нужны услуги тела. При подобной роли телу обеспечено здоровье. Ибо всё, мобилизуемое разумом для этой цели, будет действовать безупречно и с неослабной силой, дарованной ему.

14. Видимо, нелегко понять, что собственные планы — не более, чем защитные установки, а цель создания любой защиты довольно трудно осознать. Любой защитный механизм есть средство, мобилизуемое трепещущим от страха разумом для ограждения себя ценою истины. Подобное легко заметить в неких формах, которые принимает такой самообман и в которых отрицание реальности весьма очевидно. Но планы редко распознаются как защита.

15. Разум, озабоченный собственными планами, поглощен идеей установить контроль над будущими событиями. Он не уверен, что будет обеспечен всем, покуда сам не примет мер. Время становится главной эмфазой будущего, которое необходимо контролировать посредством обучения и через опыт, почерпнутый из прошлых событий и прежних убеждений. Планирующий разум пренебрегает настоящим, ибо он руководствуется идеей: в выборе будущего направления ему достаточно науки про¬шлого.

16. Планирующий разум, таким образом, не допускает измене¬ний. Постигнутое в прошлом становится фундаментом для будущих целей. А прошлый опыт направляет его выбор в том, что должно случиться. Разум не видит, что здесь и сейчас есть всё необходимое для будущего не похожего на прошлое, без надобности продолжать старые идеи и болезненные убежде¬ния. Предчувствиям не отводится никакой роли, ибо нынеш¬няя уверенность направляет путь.

17. Защитные установки суть планы, замышляемые против ис¬тины. Их цель — отобрать тобой одобренное, отбросив всё несовместимое с твоими представлениями о твоей реальности. Однако всё, что остается, поистине бессмысленно. Ибо твоя реальность и есть "угроза", на которую все виды твоей защиты изготовились напасть и затенить, распять ее и разодрать на части.

18. Чего бы ты не принял, когда б узнал, что все происходящие события, всё прошлое, и настоящее, и будущее по–доброму спланированы Тем, Чья цель единственная — твое же благо? Возможно ты неверно понял Его план, ибо Он никогда не предлагал тебе страданий. Однако механизмы твоей защиты не позволяли видеть в каждом твоем шаге Его благословляю¬щей любви. Покуда ты строил планы смерти, Он мягко вел тебя дорогой жизни вечной.

19. Твое нынешнее доверие Ему — это защита, обещающая спо¬койное и без следа печали будущее, где постоянно увеличива¬ется ничем нарушаемая радость, как только эта жизнь становится святым мгновением, помещенным во время, но обращенным лишь к бессмертию. Не позволяй любой другой защите, кроме твоего нынешнего доверия, направлять твое будущее, и эта жизнь станет осмысленною встречей с истиной, которую только твоя защита может скрыть.

20. Оставив всякую защиту, ты обращаешься в луч света, кото¬рый Небеса благодарно признают своим. Свет поведет тебя путями счастья, определенными тебе старинным планом, на¬чавшимся с рождением времени. Твои последователи присое¬динят свой свет к твоему, и станет он разрастаться, покуда радость не осияет мир. И радостно оставят наши братья вся¬кую нелепую защиту, им ничего не давшую, вселявшую в них ужас.

21. Сегодня мы предвидим это время с доверием, ибо оно есть часть того, что запланировано нам. И мы не сомневаемся, что нам дано всё, необходимое для достижения этого сегодня. Мы не планируем, как этого достичь, но понимаем: наша незащищенность — вот всё, что нужно, чтоб истина определенно сошла сегодня в каждый разум.

22. Два раза в день, по четверть часа, мы отдыхаем от бессмысленных планов, от каждой мысли, преграждавшей истине доступ в разум. Сегодня мы будем получать, а не планировать, чтоб отдавать, а не организовывать. И будет нам воистину дано, когда мы скажем:

Если я защищаюсь, я на себя напал.
Но в собственной незащищенности я буду силен и познаю,
что скрывалось моей защитой.

23. Только и всего. Если возникнет необходимость в планах, тебя уведомят об этом. Может быть, эти планы окажутся совсем не теми, которые тебе казались нужными, и вовсе не разрешат проблем, перед лицом которых, казалось, ты стоял. Но они отвечают на вопрос иного рода, что остается нерешенным, но требует ответа прежде, чем к тебе явится, наконец, Ответ.

24. Любой защитный механизм имеет целью не допустить получения того, что ты получишь сегодня. Но в радости и свете явного доверия ты удивишься: отчего ты полагал, будто тебе необходима защита от освобождения? Царство Небесное не просит ничего. Именно ад испрашивает непомерной жертвы. Ты не отказываешься ни от чего в эти периоды сегодня, когда незащищенный предстаешь перед Творцом — такой, какой ты есть на самом деле.

25. Он помнил о тебе. Сегодня мы вспомним о Нем. Ведь это — время Пасхи в твоем спасении. И ты восстанешь снова из того, что представлялось безнадежностью и смертью. И ныне свет надежды возрожден в тебе, ибо приходишь ты незащищенным, чтобы познать, какая роль в Господнем плане тебе отведена. Разве ничтожные планы и магические верования всё еще сохраняют ценность, когда ты получаешь свою функцию от Голоса, глашатая Самого Бога?

26. Старайся не выстраивать свой день так, как считаешь наиболее полезным. Ты и представить себе не можешь, какое счастье придет к тебе, отвергнувшему собственные планы. Постигни это сегодня. И целый мир с тобою вместе сделает гигантский шаг и станет праздновать с тобою время Пасхи. В течение дня, когда какая–то нелепица начнет склонять тебя к защите и побуждать к хитросплетению планов, напоминай себе, что этот день в твоем познании — особый день и подтверди сие словами:

Это — мое время Пасхи.
Я сохраню ее святою.
И я не стану защищать себя, поскольку Сыну Божьему
не нужна защита от истины его собственной реальности.

1. Никто не в состоянии исцелять, покуда не поймет, какую цель преследует болезнь. Ибо тогда приходит и понимание бессмысленности подобной цели. Не имея причины и какой–либо разумной цели, болезнь вообще немыслима. Как только это увидено, исцеление наступает само собой. Оно рассеивает эту бессмысленную иллюзию тем же подходом, который приводит все иллюзии к истине и просто оставляет там до их исчезновения.

2. Болезнь — не случайность. Как всякая защита, она — безумный инструмент самообмана. И цель ее, как и любой другой защиты — сокрыть реальность, на нее напасть, перекроить и обратить в абсурд, и извратить или же низвести до жалкой кучки разрозненных частей. Вот цель любой защиты: не допустить, чтоб истина осталась целокупной. Любая часть ее воспринимается так, будто она и есть всё целое.

3. Защитные установки преднамеренны, они не создаются безотчетно. Все они — тайные волшебные палочки, которыми ты взмахиваешь, когда почудится, будто угроза истины нависла над твоими убеждениями. Выбор их кажется неосознанным лишь из–за быстроты, с которою он сделан. В секунду (или даже меньше) принятия решения, ты полностью осознаёшь, что будешь делать, и далее считаешь это сделанным.

4. Кто, как не ты, оценивает угрозу, решает, что побег необходим, и устанавливает ряд защитных механизмов для уменьшения опасности, воспринятой как реальность? бессознательно этого всего не сделать. А после этого, планом предусмотрено забыть, что ты — его создатель, и он предстает внешним по отношению к твоим намерениям, событием, не зависимым от твоего умонастроения, итогом, реально задевающим тебя, а вовсе не вызванным тобою.

5. Именно моментальное забвение той роли, какую ты играешь в создании своей "реальности", и придает любой защите видимость неподвластности твоему контролю. Но всё забытое возможно вспомнить, если ты пожелаешь изменить решенье, дважды сокрытое забвением. Твоя забывчивость — свидетельство того, что выбор этот всё еще остается в силе, как подтверждение твоих желаний. Не ошибись, приняв это за факт. Идея любой защиты — изменять факты до неузнаваемости. На это она нацелена; это она и выполняет.

6. Всякая защита собирает фрагменты целого и компонует их, не принимая в расчет их истинных взаимоотношений, тем самым, создавая иллюзию целого, которого, в действительности, нет. Именно этот процесс и навязывает угрозу, а вовсе не его конечный результат. Когда части вырваны из целого и увидены раздельными и целостными в самих себе, они становятся символами, весьма результативными в своих последствиях, атакой на целое, которое уже никогда не увидеть целым снова. Но ты забыл при этом, что это символы твоего решения заместить всё, поистине реальное, тем, что, по–твоему, должно быть таковым.

7. Болезнь — это решение. Она не нечто, случайно происшедшее с тобою, свалившееся на тебя нечаянно, нежданно, лишающее тебя силы и приносящее страданья. Болезнь — это твой выбор; план, возникающий в твоем смятенном разуме, едва в нем на мгновенье забрезжит истина, и вдруг покажется, что пошатнулся весь твой мир, готовый вот–вот упасть. Теперь ты болен, а истина спокойно может удалиться, не угрожая больше занятым тобою рубежам.

8. Каким же образом, по–твоему, болезнь успешно оградит тебя от истины? А просто доказав, что тело твое неотделимо от тебя, а, стало быть, ты отделен от истины. Ты корчишься от боли вместе с телом, и в этой боли ты и оно — одно. И таким образом твое "подлинное" тождество сохранено, и странная, навязчивая мысль о том, что ты есть нечто большее, нежели жалкая кучка праха, стихая, замирает. Ибо теперь ты видишь, что прах способен причинить тебе страдание, выкрутить члены, остановить биение сердца, повелеть умереть, уйти в небытие.

9. Так тело становится могущественней истины, которая желает тебе жить, но не способна одолеть твой выбор умереть. И тело ныне — могущественней жизни вечной, Рай — неустойчивее ада, а плану Божьему спасения Его Сына противопоставлено решенье, сильнее Его Воли. Сын Его — прах, Отец — не полноценен, и на Его престоле с триумфом воцаряется хаос.

10. Таков твой план самозащиты. И ты уверен, что дрогнут Небеса пред безрассудностью такой атаки, что заблуждениями твоими ослеплен Господь, что истина обратилась в ложь, а вся вселенная попала в рабство законов, которые ей навязали средства твоей защиты. Но разве кто–либо, кроме их создателя, верит в иллюзии? Разве способен кто–либо их видеть и реагировать на них так, будто они реальны?

11. Богу неведомы твои планы изменения Его Воли. Вселенной не коснулись законы, которыми ты мыслил ею управлять. Рай не склонился пред адом, а жизнь — пред смертью. Ты можешь лишь вообразить, что умираешь или болеешь, или что искажаешь истину любым путем. Всё сотворенное несоизмеримо далеко от всего этого. А всякий вид защиты есть план победы над тем, что нападению недоступно. Что неизменно, то не изменить. А то, что целиком безгрешно, не грешит.

12. Это простая истина. Она не аппелирует ни к силе, ни к триумфу. Не жаждет послушания и ни к чему ей доказательства того, как жалки и бесплодны твои попытки создания защитных установок, способных изменить ее. Истина просто желает дать тебе счастье, ибо в том ее цель. Возможно она вздохнет печально, когда ты выбросишь ее дары, а между тем, она прекрасно знает: всё, что в Господней Воле для тебя, ты должен получить.

13. Именно этот факт доказывает иллюзорность времени. Ведь время позволяет думать, что Богом данное тебе — сейчас не истинно как ему должно быть. Помыслы Божьи довольно далеки от времени. Ведь время — еще одна бессмысленная защита, созданная тобою против истины. Но всё, что в Его Воле, есть сейчас, а ты — таков, каким Он сотворил тебя.

14. В истине есть сила превозмочь всякую защиту, поскольку иллюзии не могут остаться там, куда дозволено явиться истине. И она явится в любой, оружие сложивший и отказавшийся от игр в безрассудство разум. Истину можно найти в любое время: сегодня, если ты выберешь практиковаться в радушной встрече с ней.

15. Вот какова сегодня наша цель. Два раза по четверти часа мы посвятим призыву к истине прийти и нас освободить. Она придет, поскольку никогда и не была вдали от нас. Она ждет приглашения, которое мы ей пошлем сегодня. Мы наше приглашение начинаем целящею молитвой о помощи в преодолении нашей склонности к защите, чтобы позволить истине остаться такой же, какой она была всегда:

Недуг — это защита от истины.
Я приму истину моей сущности,
позволю разуму сегодня исцелиться полностью.

16. Исцеление молнией пронзит твой непредвзятый разум, как только покой и истина придут на смену войне и тщетным выдумкам. В нем не останется мрачных закоулков, скрываемых недугом и защищенных от света истины. Исчезнут призрачные лики твоих снов, их безрассудные и мрачные искания, преследующие двойственные цели, остающиеся в разуме. Он исцелится от болезненных желаний, навязываемых им телу.

17. Отныне тело исцелено, ибо источник недуга вскрыт. Ты осознаешь, что практиковался верно по следующему признаку: тело свободно от каких угодно чувств. Если твоя практика была успешной, то в теле не возникнет ни болезненных, ни приятных ощущений, ни удовольствия, ни боли. Никакой реакции в мыслях на то, что делает тело. Полезность тела остается, и только.
18. Возможно ты еще не осознал, что этим устраняются пределы, положенные тобою телу — целями, приписанными ему тобой. Когда ограничения сняты, сила, присущая телу, окажется достаточной, чтобы служить действительно полезным целям. Здоровье телу обеспечено, поскольку оно не ограничено погодой, временем или усталостью, едой, питьем или законами, служить которым ранее ты заставлял его. Более ничего не нужно делать для его оздоровления, поскольку стал немыслимым недуг.

19. Однако подобную защиту необходимо тщательно оберегать. Если позволить разуму взлелеять мысль об атаке, уступить склонности судить или же строить планы против будущих неопределенностей, ты снова поместишь себя в неподобающее место, отождествив себя со своим телом, что есть сигнал атаки на него, поскольку разум болен.

20. Едва нечто подобное случится, нужно принять немедленные меры, не дав желанию защищаться повредить тебе. Без путаницы в том, что следует исцелить, скажи:

Я позабыл, кто я такой на самом деле,
поскольку по ошибке принял свое тело за свое "я".
Болезнь — это защита от истины.
Но я — не тело.
И разум мой не в состоянии напасть.
Поэтому я не могу болеть.

1. Идея данного урока остается центральной мыслью, фундаментом, на коем зиждется спасенье. Ибо идея исцеления противоречит всем мирским концепциям с их фиксацией на болезнях и разделенных состояниях. Болезнь — это уединение от остальных и исключение единения с ними. Она становится той дверью, что затворяется за разобщенным я, и оставляет его в изоляции и одиночестве.

2. Болезнь и есть изоляция. Ведь, кажется, она отстраняет одно я от всех других, дабы оно переживало то, чего другие ощущать не могут. Болезнь придает телу окончательную силу сделать разделение реальным, а разум держать в одиночном заточении, разъединенным и сохраняющим разъединенные осколки с помощью прочной стены из чахлой плоти, которой разуму не одолеть.

3. Мир повинуется тем же законам, что и недуг, но исцеление действует особняком от них. Никто не исцелится в одиночку. В болезни каждый отстранен и отчужден. Но исцеление есть собственное решение каждого стать вновь единым и принять свое Я неуязвленным, в единстве всех Его частей. В болезни его Я, и верно, видится расчлененным; Ему недостает единства, которое дарует жизнь. Но исцеление достигнуто, как только кто–либо поймет, что нет у тела силы напасть на всеобщее единство Господня Сына.

4. Болезнь доказывает лживость истины. А исцеление подтверждает истинность ее. Разделения, которое навязывает нам болезнь, на самом деле не было. Исцелиться — значит просто принять то, что вечно было простою истиной и остается ею вечно. И всё же глазам, привыкшим к иллюзиям, необходимо показать, что видимое ими — ложь. Поэтому–то исцеление, в коем у истины нет нужды, должно доказывать: болезнь — не реальна.

5. В силу этого, исцеление можно назвать контр–сном, отменяющим сон болезни во имя истины, но не в самой истине. Подобно прощению, глядящему поверх грехов, которые никогда не совершались, исцеление устраняет иллюзии, которые никогда не воплощались. Подобно реальному миру, восходящему на месте несуществующего, исцеление предлагает возврат из выдуманных состояний, хитросплетения ложных идей, которыми расшили сны картину истины.

6. Не думай, однако, что исцеление не стоит твоей здешней функции. Ибо антихрист становится сильней Христа для тех, в чьем видении мир реален. Тело кажется прочнее, устойчивей, нежели разум. Любовь же обратилась в сон, меж тем как страх остался единственной реальностью, которую можно видеть, оправдывать и полностью понимать.

7. Как и прощение, изгоняющее своим сиянием грех, реальный мир взойдет на месте тобою созданного мира, чтоб исцелением заменить фантазии недуга, которые ты предпочитаешь простой истине. Когда же видишь воочию, как недуг уходит вопреки законам, гласящим, будто он реален, тогда ответ на все вопросы дан. Теми законами не нужно более дорожить, не нужно им повиноваться.

8. Исцеление — это свобода. Оно докажет, что снам истины не одолеть. Исцеление разделяемо. И этим свойством оно доказывает, что законы, несхожие с теми, которые твердят о неизбежности болезни, много сильней нежели их болезненные антиподы. Исцеление есть сила. Поскольку добрая его рука отводит немощь, защемленный в теле разум высвобождается, чтобы, соединившись с остальными, остаться сильным на веки вечные.

9. Исцеление, прощение и радостный обмен мира скорбей на мир, куда печаль не вхожа, суть средства, с помощью которых Дух Святой убеждает тебя последовать за Ним. Его благой урок учит, с какою легкостью спасенье может стать твоим; как мало, на поверку, нужно практики, чтобы позволить Его законам заместить те, что созданы тобой с целью держать тебя в плену у смерти. И жизнь Его становится твоею собственной, как только ты предлагаешь Ему толику помощи, которую Он просит дабы освободить тебя от всего, причиняющего боль.

10. По мере того как ты позволяешь исцелить себя, ты замечаешь, что все вокруг тебя или же те, о ком ты думаешь, или же те, с кем ты приходишь в соприкосновение, равно как и те, что не имеют с тобой контакта — исцеляются заодно с тобой. Возможно тебе не удастся узнать их всех или же осознать, как много ты предлагаешь миру, позволив исцелению прийти к тебе. Но исцелишься ты не в одиночку. И легионы легионов получат дар, что получаешь, исцеляясь, ты.

11. А исцелившиеся сами становятся инструментом в исцелении. И вовсе не проходит времени между моментом их исцеления и мигом, когда вся благость исцеления им отдана, чтобы дарить другим. Нет ничего противоречащего Богу и тот, кто не приемлет богопротивного в свой разум, станет той гаванью, где изнуренные смогут остаться отдохнуть. Ведь здесь пожалована истина и все иллюзии приносятся к ее стопам.

12. Ужели ты не дашь приюта Божьей Воле? Ведь ты всего лишь приглашаешь свое Я домой. Можно ли отказать такому приглашению? Проси, чтобы случилось неизбежное, и вечная удача будет сопутствовать тебе. Другой же выбор — просить о невозможном — полностью бесплоден. Сегодня мы просим лишь о том, чтоб только истина занимала наш разум, чтоб исцеляющие мысли проследовали от того, что уже исцелено, к тому, что ожидает исцеления, осознавая, что то и другое происходит одновременно.

13. Мы будем помнить ежечасно, что наша функция — дать исцелиться разуму, чтобы нести исцеление в мир, обменивая проклятия на благословение, боль — на радость и разделение — на покой Господень. Разве не стоит отдать минуту в час, чтоб получить такой подарок? Разве столь незначительное время — не крохотный расход в сравнении с обретением всего?

14. Но нужно себя готовить к такому дару. Вот с этого мы и начнем свой день и уделим десять минут тем мыслями, которыми его закончим:

Когда я исцелен, то исцелен не я один.
Я разделяю свое исцеление с миром,
чтобы изгнать недуг из разума единственного Сына Божьего,
Кто есть мое единственное Я.

15. Дай исцелению свершиться через тебя сегодня. И отдыхая в тишине, готовься получая отдавать и сохранять даримое, и получать Господне Слово взамен надуманных, нелепых мыслей. Теперь мы приходим вместе, чтоб излечить недужное и дать благословение там, где прежде была атака. Мы не позволим себе забыть о нашей функции, напоминая себе ежечасно о своей цели такою мыслью:

Когда я исцелен, то исцелен не я один.
И я благословляю моих братьев,
ибо исцеляюсь с ними заодно, а они — со мной.

1. Рай в этом мире — дело выбора, поскольку мы верим, будто есть альтернативы, между которыми возможен выбор. Мы полагаем, будто всё на свете имеет свою противоположность и то, что нам желанно, мы выбираем. Если есть Рай, то должен быть и ад, поскольку противопоставлением мы создаем то, что воспринимаем и обращаем всё это в реальность.

2. Творение не знает антиподов. Но здесь противоположность есть часть "реального", благодаря подобному нелепому восприятию истины, выбор Рая кажется равнозначным отказу от ада. Это не совсем так. Однако то, что истинно в творении Божьем, сюда прийти не может, покуда не отразится в какой–то форме, доступной пониманью мира. Истина не придет туда, где ее воспримут не иначе как со страхом, предположив обратное, мы допустили бы глобальную ошибку, посчитав возможным привести истину к иллюзиям. Противоположение делает истину нежеланной и не дает возможности прийти.

3. Выбор есть явный уход от того, что предстает как противоположности. Решенье позволяет одной из конфликтующих целей стать средоточием усилий и затрат времени. В отсутствии решения тратится впустую время и расточаются усилия. Они затрачены бесплодно, а время истекает без всякой пользы. Нет ощущения приобретения, поскольку ничего не достигнуто и не постигнуто.

4. Необходимо тебе напомнить, что хоть ты и видишь перед собою тысячи вариантов выбора, реален всего один. Но даже этот выбор — мнимый. Пусть не смущают тебя сомнения, рожденные мириадами возможных решений. Ты принимаешь лишь одно из них. А когда это решение принято, ты понимаешь, что выбора и вовсе не было. Ибо истинна лишь истина, и ничего кроме нее. У нее нет противоположности, а потому нет и основания для выбора. Ничто не противоречит истине.

5. Выбор зависит от постижения. Истине же нельзя обучиться, ее можно только признать. Признанием обусловлено и ее приятие: как только она принята, она известна. Но знание выходит за пределы тех целей, которым мы стремимся обучить в пределах данного курса. Наши цели — чисто учебные, и достигаются они в процессе обучения тому, как их достичь, в чем состоит их суть и что они тебе способны предложить. Решения — итог твоего обучения, поскольку они обусловлены тем, что ты принимаешь как свою истинную сущность, в чем видишь свои потребности.

6. В нашем безумно усложненном мире Рай тоже принимает форму выбора, вместо того чтоб оставаться просто тем, что он есть. Но этот выбор — простейший из всех, которые ты когда–либо пытался делать, самый определенный и — прототип всех остальных, уместный в любом решении. Если ты предпочтешь ему какой–то иной выбор, этот останется не сделанным. Но с этим выбором сделаны все остальные, ибо все, как одно, решения только скрывают данное, облекшись в многочисленные формы. Здесь — окончательный и единственный выбор, в котором истина либо принята, либо отвергнута.

7. Время на то и создано, чтобы помочь нам сделать выбор, который мы начинаем обдумывать сегодня. В том — времени святая цель, ныне преображенная из намерений, тобой приписанных ему, а именно: служить свидетельством тому, что ад реален, что замещается отчаянием надежда, что саму жизнь, в конце концов, одолевает смерть. И только в смерти разрешаются противоречия, ибо покончить с противоречиями — значит умереть. Итак, спасение должно казаться смертью, поскольку в жизни видится конфликт. А разрешить конфликт — и значит распрощаться с жизнью.

8. Эти абсурдные идеи способны на уровне подсознания создать огромное напряжение в разуме, держа его под гнетом такого ужаса и страха, что он не оставит мыслей о собственной защите. Он должен быть от спасения спасен: для безопасности ему должна грозить опасность, волшебные латы должны служить защитой против истины. Все эти решения принимаются безотчетно, чтоб им ничем не повредить, чтобы их отстранить и поместить подальше от вопросов, от логики и от сомнений.

9. Рай выбирается осознанно. Но выбор невозможен, покуда альтернативы ясно не увидены и не поняты. Всё заслоненное тенями должно быть поднято на уровень понимания, чтоб вновь подвергнуться суду, на сей раз с помощью Небес. Все прежние ошибки, допущенные разумом в суждении, откроются для исправления, как только истина отказывает им как беспричинным. Теперь у них нет следствий. Их невозможно утаить, поскольку их никчемность признана.

10. Осознанный выбор Рая столь же неизбежен, сколь неизбежен конец боязни ада, когда страх извлечен из–под укрывавшего его щита бессознательного и принесен к свету. Разве возможен выбор между тем, что на виду, и тем, что не распознано? Кому же не под силу сделать выбор между альтернативами, когда только одна из них увидена реальной ценностью; другая — вещью целиком никчемной, воображаемым источником вины и боли? Разве кто–либо станет колебаться перед подобным выбором? Должны ли колебаться мы при выборе сегодня?

11. Мы выбираем Рай по пробуждении, и уделяем пять минут тому, чтоб убедиться: мы приняли единственно разумное решение. Мы понимаем, что сознательно выбираем между реально существующим и тем, что, не имея ничего, лишь предстает в обличье истины. Его псевдо–бытие в сопоставлении с реальным оказывается хрупким и прозрачным на свету. Оно уже не устрашает, поскольку то, что создано громадным, мстительным, безжалостным и полным ненависти, требует мрака, чтобы иметь потребность в страхе. Теперь же в нем распознана нелепая и тривиальная ошибка.

12. Сегодня на сон грядущий и прежде чем закрыть глаза мы подтвердим свой ежечасный выбор. Мы отдаем последние пять минут бодрствования решению, с которым пробудились. С каждым ушедшим часом мы вновь провозглашали свой выбор в краткий и тихий промежуток времени, посвященный поддержанию в нас здравомыслия. И, наконец, заканчивая день, мы признаем, что выбирали мы именно то, чего хотели:

Рай есть решение, которое мне предстоит принять.
Я принимаю его сейчас и своего решения не изменю,
поскольку в нем — мое единственное желание.

1. Здесь и заканчивается выбор. Поскольку здесь мы подошли к решению принять себя такими, какими нас сотворил Господь. А что есть выбор, кроме неопределенности в том, кто мы такие? Такого нет сомнения, которое не коренилось бы в данном вопросе. Данный вопрос отражен в любом вопросе. Каждый конфликт за собой влечет единственный вопрос: "Кто я такой?"

2. А между тем, кто кроме отказавшегося себя признать способен задать такой вопрос? Только отказ принять себя и придает вопросу видимость неподдельной искренности, единственное, что доподлинно известно любому живому существу, это — что оно такое. Это — отправная точка, с которой оно глядит на всё вокруг с той же определенностью, с какою смотрит на себя.

3. Неопределенность в том, что ты такое, должна быть самообманом, столь глубоким, что невозможно определить его границ. Быть живым и при этом себя не знать — равнозначно вере будто ты и вправду мертв. Ибо что значит жить, если не быть самим собою, и что, если не ты, способно жить? Кто — сомневающийся? В чем суть его сомнений? Кого он спрашивает? Кто в состоянии ему ответить?

4. Он просто утверждает, что он — не он, и следовательно, будучи чем–то иным, он спрашивает: что есть сие "иное"? Но он не оставался бы в живых, когда б не знал ответа. Если он спрашивает, как бы того не зная, значит он просто не желает быть тем, что он есть на самом деле. Он принял свою сущность, раз он жив, но осудил ее и обесценил, решив, что он не знает той единственной определенности, которой он живет.

5. Так появляются сомненья в его жизни, ибо он отрицает ее суть. Из–за такого отрицания ты и нуждаешься в Искуплении. Отрицание не изменило твоей сути. Но разум свой ты расщепил на то, что знает истину и то, что ее не знает. Ты — это ты. В том нет сомнений. И тем не менее, ты сомневаешься. Но ты не спрашиваешь, какая часть тебя способна усомниться в тебе. Ведь часть тебя не может задать подобного вопроса. Ибо она обращается к тому, кто знает ответ. Будь она частью тебя, определенность была бы невозможна.

6. Искупление исцеляет от странной идеи — возможности усомниться в самом себе, не быть уверенным в том, кто ты есть на самом деле. Так далеко зашло безумие. Однако, для мира это — общий вопрос. Что же он означает, если не то, что мир безумен? Зачем же разделять его безумие в прискорбном убеждении, что всеми разделяемое здесь — непременно истинно?

7. Во что бы мир ни верил, всё — неправда. Мир — это место, цель которого быть домом, куда все объявляющие, что они себя не знают, могут прийти и вопрошать, кто же они такие. И они вновь придут, покуда Искупление не принято, покуда они не постигнут, что сомневаться в себе немыслимо и что не осознавать, кто ты такой, нельзя.

8. Сущность твоя несомненна, и всё, что от тебя требуется, — это принять ее. Она помещена навечно в святой Господень Разум и в твой собственный. Она настолько далека от всех сомнений и вопросов, что вопрошать о ней — лишь подтверждать свою противоречивую веру, будто бы ты не знаешь то, чего нельзя не знать. Что это: вопрос или утверждение, отрицающее самое себя? Мы не позволим нашему святому разуму отягощать себя подобными химерами.

9. Здесь у нас есть миссия. Ведь мы пришли сюда не для того, чтоб утвердиться в сумасбродстве, в которое когда–то верили. Так не забудем же о цели, принятой ныне. Ведь мы пришли сюда не только ради собственного счастья. То, что мы примем как собственную сущность, провозгласит, чем с нами заодно должен стать каждый. Не подведи же братьев, иначе подведешь себя. Гляди на них с любовью, чтобы им стало ясно: они есть часть тебя, а ты — их часть.

10. Вот чему учит Искупление, показывая, что единству Сына Божьего никак не повредила его вера в то, что он не знает, кто он такой. Прими сегодня Искупление не для того, чтоб изменить реальность, а чтобы просто принять истину о себе и продолжать свой путь, радуясь нескончаемой любви Господней. Вот всё, что от нас требуется. Вот всё, чему мы посвятим сегодня.

11. По пять минут утром и вечером мы посвящаем свои мысли сегодняшней задаче. Мы начинаем выполнение ее, припомнив смысл нашей миссии:

Я приму Искупление для самого себя,
Ибо Я остаюсь таким, каким меня Всевышний сотворил.

Мы не утратили знания, подаренного Господом при сотворении нас Ему подобными. Мы можем помнить это знание за всех, ибо все разумы в творении — как один. И в нашей памяти есть отзвук того, сколь дороги нам наши братья в истине, насколько каждый разум — неотделимая часть нас самих, насколько они нам были преданы, насколько всех их вбирает в Себя Любовь Отца.

Благодаря за всё творение, во имя Его Творца, во имя Его Единобытия со всеми аспектами творения, мы ежечасно присягаем сегодня на верность нашему делу, оставив в стороне все мысли, способные отвлечь нас от нашей святой цели. В течение нескольких минут позволь своему разуму очиститься от всех хитросплетений, сотканных миром вокруг святого Сына Божьего. Постигни хрупкую природу цепей, казалось, отстранявших знание самого себя от твоего сознания, и так скажи:

Я приму Искупление для самого себя,
поскольку я остаюсь таким,
каким меня Всевышний сотворил.

1. Слово "целительный" неприменимо ни к одному средству излечения, имеющему хождение в мире. Целительным в миру зовется всё, что "улучшает" тело. В попытках исцелить разум его не разделяют с телом, где он, по убеждению мира, пребывает. Стало быть, все формы исцеления в мире суть замещение одних иллюзий другими. Та же самая вера в недуг попросту принимает иную форму, больной же считает себя исцеленным.

2. Однако он не исцелен. Он просто видел сон, что заболел, и в этом сне нашел магическую формулу выздоровления. При этом он не пробудился ото сна, и разум его остался тем же, что и был. Он не увидел света, способного, пробудив больного, покончить с его сном. Какое отношение имеет содержание сна к реальности? Мы либо бодрствуем, либо спим. Третьего не дано.

3. Навеянные Святым Духом радостные сны отличны от мирских, где каждый просто грезит, будто он не спит. Прощенье позволяет разуму воспринимать такие сны, которые не порождают новой формы сна, не замещают прежний сон другим, исполненные радости сны Святого Духа — глашатаи прихода в разум истины. Они ведут к мягкому пробуждению от сна, к исчезновению снов. И этим исцеляют навсегда.

4. Искупление исцеляет с определенностью и исцеляет от всех недугов. Ведь разум, понимающий, что болезнь — не более чем сон, уже не обманется формами сна. Недуг не возникает вне вины, поскольку он — вины иная форма. Искупление не исцеляет больных, ибо оно — не средство исцеления, искупление изымает вину, которая способствует недугу. А в этом — подлинное исцеление. Ибо теперь болезнь ушла и не осталось ничего, к чему она могла вернуться.

5. Мир тебе, исцеленному в Боге, а не в суетных грезах! Ведь исцеление должно прийти от святости, а святости не найти там, где дорожат грехом. Бог обитает в святых храмах. Ему заказан вход туда, где поселился грех. Но нет такого места, где Бога нет. А стало быть, у греха нет дома, где мог бы он укрыться от Божьей доброты. Нет места, где бы не пребывала святость, а посему нет места ни болезни, ни греху.

6. Эта мысль исцеляет. Она не ищет отличий среди нереального. И не стремится исцелить то, в чем недуга нет, вниманием обойдя нуждающееся в исцелении. Здесь нету волшебства. Это — простое обращение к истине, которая не может не исцелить и исцеляет навсегда. Это — не мысль, судящая иллюзию по величине, видимой значимости или чему–то, имеющему отношение к ее форме. В фокусе этой мысли — сама суть заблуждения, поскольку она исключает возможность обращения иллюзии в реальность.

7. Давай воздержимся сегодня от попыток исцелять то, что не подвержено болезни. Исцеленье нужно искать лишь там, где оно есть, а уж затем соотнести его с недужным и излечить недуг. Ни одно предоставленное миром средство излечения не принесет реальных перемен. Но разум, принесший заблуждения к истине, реально изменен. Другого изменения не бывает. Ибо чем отличается одна иллюзия от другой, если не свойствами, лишенными сути или остова, или чем–то еще поистине несущественным?

8. Сегодня мы стараемся изменить свой взгляд на причину недуга и ищем средств избавления от всех иллюзий, а не перемещения от одной к другой. Сегодня мы постараемся найти источник исцеления, который — в наших разумах, ибо Отец наш поместил его туда. Источник тот от нас не далее чем мы сами. Он столь же близок к нам, как наши собственные мысли; столь близок, что его нельзя утратить. Чтобы найти, нам нужно просто его искать.

9. Пусть не обманет нас сегодня то, что предстает больным. Сегодня мы выходим за пределы видимостей и достигаем источника, исцеляющего, без исключения, всё. Успех доступен нам в той мере, в какой мы понимаем отсутствие мало–мальски значимых различий меж ложным и в равной мере ложным. Здесь нет ни степеней, ни веры в то, будто некие формы не–сущего подлиннее других. Все они ложны, все излечимы, поскольку все — не истинны.

10. Мы оставляем наши амулеты, и талисманы, и лекарства, и песнопения, и магические четки, в какой бы форме они нам ни являлись. В молчании будем слушать Голос исцеления, Который исцелит все, как один, недуги и восстановит здравомыслие в Божьем Сыне. Лишь этот Голос исцеляет и никакой иной. Сегодня мы внимаем единственному Голосу, глаголющему нам об истине, где все иллюзии кончаются и возвращается покой в извечный, тихий Божий дом. Мы пробуждаемся, Его заслышав, и позволяем Ему с нами говорить по пять минут — в самом начале дня и на его исходе, перед сном, единственная наша подготовка состоит в том, чтобы все отвлекающие мысли оставить не по одной, а разом. Все они суть одно. И нам не нужно считать их разными, оттягивая время, когда мы сможем услышать, как с нами говорит Отец. Ему внимаем мы сейчас. К Нему приходим мы сегодня.

11. С руками, свободными от всего, за что они цеплялись, с возвышенными сердцами и с разумами, внимающими Ему, мы молимся:

Только спасение можно назвать исцелением.
С нами, Отец, говори, чтобы нас исцелить.

И мы почувствуем, как разливается над нами защитный покров спасения и наполняет нас покоем, таким глубоким, что никакая иллюзия не в состоянии потревожить наших разумов и навязать свидетельств своей реальности. Всё это мы поймем сегодня. Мы ежечасно молимся исцеления ради и уделяем минуту каждого следующего часа тому, чтобы в тиши услышать с радостью ответ на свою молитву. Сегодня к нам приходит исцеление. Сегодня исчезает разделение и мы припоминаем, Кто мы такие в истине.